index-art

Несмотря на все положительные отзывы у меня до последнего оставался скептический настрой – о двух предыдущих фильмах Звягинцева тоже говорили с придыханием, а по мне так что «Возвращение», что «Изгнание» – чистой воды туфта. Но безусловно, «Елена» – совсем другое дело. При том что Звягинцев остается самим собой, просто вместо выморочной условно-абстрактной метафорики он предлагает на первый взгляд вполне житейскую на первый взгляд историю, герои которой живут не неизвестно где и неизвестно когда, а в конкретном городе по конкретным, точно обозначенным в кадре адресам, смотрят по телевизору «Малахов плюс» и «Давай поженимся», и заняты тоже вполне конкретными делами, а именно: бывшая сиделка, а ныне жена богатого господина Елена (Надежда Маркина, актриса Малой Бронной времен Женовача) озабочена тем, чтобы выпросить у мужа (Андрей Смирнов) деньги и отмазать внука от армии, а у того есть родная дочь (Елена Лядова), и тратиться на чужого парня он не намерен, и тогда, забрав мужа из больницы после сердечного приступа, Елена подсыпает ему в морковный сок виагру, чтобы спровоцировать смерть и таким образом не допустить составления завещания не в свою пользу.

Как и следовало ожидать, метафоры, отталкивающиеся от конкретики, а не от умозрительных абстракций, оказываются и более внятными, и более доходчивыми. При этом кино не теряет, а выигрывает и в глубине мысли, и в зрелищости – а «Елена» получилась захватывающим криминально-психологическим триллером, оставаясь вместе с тем, что характерно в целом для Звягинцева, философской притчей. В этой притче нет противостояния добра и зла, поскольку герой Андрея Смирнова определенно не тянет на воплощение разумного, доброго и вечного – это желчный жлоб, которому не жена нужна, а такая сиделка, с которой еще и спать можно по совместительству, дочка же его, сознательно выбирающая жизнь ради удовольствия и так же сознательно отказывающаяся плодиться и размножаться, и подавно не внушает надежды на будущее человечества.

Но Елена и ее потомства на людей тем более не похожи – им в их бессознательном состояни вполне комфортно, ее сын-бездельник с женой-хрюшкой случайно заделали старшего сына, потом, спустя годы, так же случайно родили младшего, и теперь жена беременна в третий раз. Дочери-наследнице все по барабану, и после смерти мужа Елена с сыном, невесткой и внуками въезжают в унаследованную «элитную» квартиру, воспользовавшись похищенными из сейфа деньгами, чтобы жить той прежней жизнью, которую влачили на задворках, разве что в новых декорациях. Звягинцев не просто не делает скидок для «униженных и оскорбленных», он лишний раз подчеркивает, что не политическая система, не экономический уклад, не социальная среда и даже не моральный климат приводят к деградации человека до животного – семейке Елены деградировать некуда, и невозможно осуждать их за то, что такова их природа.

Животное не может подняться до человека – но человек способен упать до животного, и вот по отношению к человеку Звягинцев безжалостен, он не питает никаких иллюзий насчет его будущего. Обычно приберегая ударный эпизод, связанный со смертью одного из главных героев, ближе к финалу, здесь он кульминационным моментом делает не смерть – смерть пожилого и нездорового человека происходит хоть и не вполне естественным, но все же отчасти закономерным и ожидаемым образом.

Более символична в этом плане сцена, когда в доме семьи Елены после того, как она приходит с украденными из сейфа деньгами, гаснет свет, точнее, гаснет свет во всем квартале: конец света – единственно желательный конец для них для всех. Но жестокий режиссер и от такого выхода отказывается. Как ни парадоксально, «Елена» обнаруживает тонкую, но глубинную связь с «Утомленными солнцем-2″ Михалкова, тоже построенных на противостоянии человеческого и животного начал в предельных, апокалиптических масштабах, и тоже констатирующих торжество животного, родового, языческого начала над человеческим, индивидуальным, христианским, причем и для Звягинцева, как для Михалкова, сознательный индивидуализм никак не выше в нравственном отношении, чем бессознательные родовые инстинкты.

Главное же различие в том, что Звягинцев, избегая прямых оценок, все-таки полагает подобную тенденцию если не уродливой аномалией и не отклонением от некоего предназначения человеческого, то уж во всяком случае фактом, достойным сожаления. А для Михалкова торжество родо-племенной языеской стихии – норма, которую он не просто констатирует, но и воспевает.

Автор: © Вячеслав Шадронов

Елена и Владимир состоят в браке почти три года. Обоим за пятьдесят, у обоих есть дети от других браков. Они нашли друг друга, чтобы было с кем разделить боль старения. Владимир всю жизнь работал и нажил-таки приличное состояние. Елена фактически находится у него на содержании, умудряясь при этом помогать семье своего сына. Но Владимир не понимает, почему он должен материально поддерживать чужую для него семью…

Для искусства характерно приукрашивание действительности, желание продемонстрировать оригинальный взгляд на мир. Именно поэтому бандиты и грабители зачастую оказываются робин гудами, убийцы и революционеры – борцами за лучшую долю, а сирые и убогие – сильными людьми с железной волей, оказавшимися на самом дне лишь по бессмысленному своеволию фортуны. На этом фоне фильм Звягинцева «Елена» совершает невиданную дерзость – бирюлевские нищеброды удивительным образом оказываются бездарными скучными паразитами, а буржуй из московского пригорода – жертвой невиданного вероломства.

Ценность фильма определяет именно этот субъективное, но, прямо скажем, свежее понимание ситуации. Ни сюжет, ни форма высказывания не новы для кинематографа. Фабула проста до безобразия, пересказ увиденного – два абзаца максимум. Но и это в каком-то смысле достоинство фильма.

Само название – «Елена» – отсылает зрителя к античности. На ум приходит Елена Прекрасная из мифа о Троянской войне. Но выбор имени связан, скорее, с его фонетическими особенностями (об этом ниже). Однако Звягинцев держит в уме и греческие корни – например, есть кадр, в котором Елена запечатлена в профиль, а позади нее овальное зеркало. Это античная традиция – овальное блюдо и человеческое лицо в профиль (или изображения на вазах и прочих сосудах). Ввиду сказанного стилистика и сюжет фильма следует охарактеризовать как лаконичные. Звягинцев умудряется играть на нескольких инструментах сразу. Название двояко – форме соответствует реверс, содержанию – аверс. Даже построение сюжета восходит к традициям античных трагедий.

И тем не менее, имя главной героини выбрано не случайно. Читаем на специализированном сайте: «Главная особенность звучания имени Елена состоит в том, что оно начинается гораздо энергичнее, чем заканчивается. По сути, в нем не наблюдается большого напряжения, однако контраст между «заводным» началом и спокойным окончанием способен резко усилить даже это незначительное напряжение. Часто окружающие даже не догадываются, что большую часть времени Ленины нервы натянуты, а вот ей самой это может доставлять немало неприятных минут». Это уточнение удивительным образом дополняет образ героини. Она – персонаж всем нам до боли знакомый. Заботливая, скромная, тихая женщина. С другой стороны – недалекая, недальновидная, внушаемая. Способная любить, но любящая близоруко, неразумно. На первый взгляд все ее поступки совершаются инстинктивно. Она знает, что ее сын и ее внуки должны сытыми – и нет значения, какими средствами это будет достигнуто. Как птица, несущая в клюве червяка для птенцов, она не спрашивает себя, зачем она это делает. Звериный инстинкт и только.

Но «часто окружающие даже не догадываются, что большую часть времени Ленины нервы натянуты» – следовательно, ситуация несколько сложнее, чем кажется. По всей видимости, ей сложно решиться на преступление. Она в какой-то степени породнилась с Владимиром, ей нелегко предать его. Она – персонаж, зависший меж двух миров. Она выделяется на фоне членов семьи своего сына. Она совершает поступок (ведь преступить закон также непросто, как проявить героизм), требующий такой воли и выдержки, что Сергею с Таней такое и не снилось.

Звягинцев визуализирует метафору существования между мирами, показывая путь Елены к сыну. Она едет сначала на комфортабельном автобусе, затем пересаживается на убогую электричку, а потом бредет по тропинке на фоне апокалиптических труб и забора с колючей проволокой. В финале она привозит семью сына в свою роскошную квартиру – но не место красит человека, а человек место. Все усилия и старания идут прахом (впрочем, она этого не замечает) – Сергей достает пиво и включает телевизор и под звуки «Давай поженимся» все они мгновенно погружаются в привычный деструктивный анабиоз.

Вообще телевизор у Звягинцева неожиданно становится одним из основных персонажей фильма. Одни едят и спят под «Пусть говорят» и «Контрольную закупку», другие чувствуют себя хорошо, только когда на плазме – футбол. Посыл очевиден – зомбоящик есть, а больше ничего и не надо. Разница между положительными героями и отрицательными в том, что положительным действительно ничего не надо, а отрицательным ничего не хочется.

Но есть и еще одна причина, по которой наличие телевизора необходимо. Звягинцев пытается усилить впечатление от фильма отказом от условности пространства – приметы времени и места здесь максимально очевидны. Все эти электрички, автобусы, дорогие машины, фитнес-клуб с бассейном, отдельная палата, встречи в «Шоколаднице», игровые приставки, молодежные разборки – все это наша жизнь, неприукрашенная и не доведенная до чернушного гротеска.

И последнее. В этом фильме нет плохих и хороших. Владимира жалко, но разве можно сказать, что он хороший. Если человек лежит на диване и смотрит футбол, он какой? Плохой или хороший? Сергей вызывает отвращение, но разве он плохой? Он пьет пиво и играет в PlayStation – неужели этого достаточно, чтобы вынести насчет него какой-то вердикт? Плохих и хороших нет – есть люди и есть приматы. И в том, что приматы сильней и живучей – вина, пожалуй, не их. Но и явно не их достоинство.

Автор: © Айнеж Вихарев

Производство: Россия, 2011
Жанр: драма, мелодрама
Продолжительность: 109 мин.
Режиссер: Андрей Звягинцев
Сценарий: Андрей Звягинцев, Олег Негин
Оператор: Михаил Кричман
В ролях: Андрей Смирнов, Надежда Маркина, Игорь Огурцов, Елена Лядова

Премьера (мир): 21 мая 2011
Премьера (РФ): 29 сентября 2011