index-art

ПОЛЬСКИЙ ТЕАТР В МОСКВЕ: «Небольшой рассказ» (реж. Войчех Земильский)

Спектакль режиссера Земилького – это не спектакль, а некое высказывание. Или «другой» театр, не привычный большинству зрителей. Маститый педагог ГИТИСа Солнцева Лариса Павловна так и сказала: «Не мой театр».

Войтек от начала и до конца сидит в полутемном зале на барном стуле за подсвеченным пюпитром и читает текст своего рассказа. Изредка он оборачивается назад, к экрану, чтобы прочитать на нем вместе со зрителями текст или проиллюстрировать свои слова каким-то видео. Чтение его монотонно и отстраненно. Кто-то из зрителей сказал, как церковная проповедь. Действительно, похоже.

Отправной точкой, мотивом для спектакля, стала реальная история его деда. Туньо Дзедуковского (фамилию могу переврать). Известный в Польше ученый и общественный деятель, как выяснилось уже в наши дни после открытия ГБ-шных архивов, был стукачём. Под псевдонимом «ОДИН», как агент, с 1949 по 70-е гг сотрудничал «с органами», писал доносы. В сознании мальчика – он любящий дед, который учил его буквам; в сознании юноши – предатель своей страны. Но тут же идет череда «защит», в основе которых те самые доносы. И выходит, что некоторые из них – пусты, другие – без конкретных фамилий, третьи – с юмором, а четвертые – вовсе абстрактны, потому что рассказывают о сплетнях из личной жизни известных людей. Какой может быть в доносах юмор? Такого-то числа такого месяца я ехал в поезде во Вроцлав. В коридоре вагона номер такого-то двое человек говорили о современном положении дел в Польше. Они вышли на такой-то станции. Людей этих и их фамилий я не знаю.

И вот, отталкиваясь от этой глубоко личной истории, Войтек ищет: смыслы, истину, слова, что-то… Ищет в книгах, в движении, в танце, в балете… Во всем? Во всем. Цитаты критиков в спектакле перемешаны с личными воспоминаниями. И если сюжетные части спектакля слушать (а точнее читать, потому что спектакль идет на английском, а на стене идут русские субтитры и читаешь ВСЁ) интересно, то размышленческие части растекаются и разбегаются. Я продиралась с трудом. История о том, как на кладбище исчезла с памятника табличка с именем деда – запомнилась. Что сказал критик – нет.

После 2-го спектакля было обсуждение, которое мне показалось живее и интереснее только что увиденного:
- Почему на английском, а не на польском?
- Почему нет актеров?
- Почему играете вы сами?

Автор: © Анастасия Вильчи

Не сходя со стула и лишь перебирая листки автор и исполнитель читает текст, отправная точка которого – история деда-аристократа и известного в артистических кругах послевоенной Польши человека, который, как выяснилось в 1990-е, в течение многих лет сотрудничал с коммунистической госбезопасностью и доносил на коллег. Читает, что характерно, по-английски, при том что все равно идут русскоязычные субтитры, к тому же некоторые фрагменты текста даже не озвучиваются, а просто выводятся.

Читка сопровождается нехитрой видеоинсталляцией с фрагментами спектакля неких современных хореографов, где голые люди либо терзают собственное тело собственными же руками, без особого, впрочем, членовредительства, либо одетый в хламиду человек ходит, выгнувшись, на руках и ногах таким образом, чтобы драпировка скрывала голову, имитируя таким образом неопознанный шагающий объект без головы.

При таком подходе к тексту мало что, кроме текста, способно удержать внимание зрителя, однако сам текст представляет собой третьесортный образец деконструктивистского мышления, где исходный факт (сотрудничество деда с госбезопасностью) обрастает множеством как очевидных исторических, так и не вполне внятных личных ассоциаций: он ставится в исторический контекст, в контекст семейной хроники, даты крупных событий Польской истории перемежаются с субъективными детскими воспоминаниями героя-рассказчика о дедушке, бесконечный рефрен-зачин «все началось с того, что…» дает понять, что концов и начал и в этой конкретной истории, и в Истории вообще – не найти, что можно хотя бы попробовать найти оправдание человеку, который хотя и в самом деле писал доносы, но, во-первых, делал это, чтобы причинить минимум вреда другим, и во-вторых, сам по этому поводу искренне переживал.

Может быть, по-польски или даже по-английски этот проект и дает нужный эффект, но в русскоязычном поле, где сотрудничество с госбезопасностью сегодня едва ли не больше, чем в описанные «Небольшим рассказом» годы, полагается за проявление доблести, это, ей-богу, труд напрасный, интересен он может быть лишь неординарной формой – но форма самая что ни на есть обыкновенная для т.н. «постдраматического» театра.

Автор: © Вячеслав Шадронов