index-art

В Москве, на сцене Театрального центра «На Страстном», в очередной раз с большим успехом проходят гастроли «Коляда-театра» из Екатеринбурга. Индекс-Арт встретился с Олегом Ягодиным, одним из ведущих артистов «Коляда-театра» и лидером группы «Курара»

- Олег, ты с театром уже много лет приезжаешь на гастроли в Москву. Что-то меняется в зале за эти годы?

- Все больше и больше народу, сегодня совсем битком. Еще, например, в прошлом году «Вишневый сад» – до истерики просто доходило, ржали все. В этом году как-то странно, частями: в одном углу смеются, в другом углу смеются, но нет общей реакции. Видимо, народ новый пришел.

- Для тебя важен смех в зале?

- Вообще, нет. То есть как, он важен, конечно, мы же закладываем все равно пародию всегда. У нас, если классическое произведение, то всегда есть пародия на Большой театр, такой академический. И Москва это принимает. Выходишь с иронией, и Москва ее считывает. И это важно, что уж там.

Олег Ягодин в заглавной роли спектакля «Гамлет» (режиссер Николай Коляда)

- Олег, у тебя же есть наверняка собственный метод и какие-то наработанные приемы?

- Не париться. Это школа рока, «школа жизни – это школа капитанов». Это оттуда. В моей музыкальной параллельной жизни главное – не париться, а там, порой, даже посложнее бывает. Потому что здесь можно сыграть, чем-то защититься: музыкой, светом, масками. А там ничем не защитишься, надо быть абсолютно естественным.

- Ты говорил как-то, что тебе помогает на сцене музыкальная жизнь, музыкальное творчество…

- Помогает, конечно. В театре помогает внутренняя свобода, потому что она вообще для актера – самое важное. Вот тебе и весь метод. Я человек стеснительный, не компанейский, и сейчас гораздо скованнее себя чувствую, чем на сцене. А сцена – это такая штука, где можно вообще все: все, что наболело, все, что хочешь.

- Кино как-то помогло тебе, как театральному актеру?

- Да, на съемках все сразу бегут смотреть, что сняли – плейбек, или как это называется.

Когда в «Орлеане» мы снимались, я на плейбеке увидел такие штампища у себя, что просто не дай Бог. Кино же все укрупняет. Я увидел, мне стало неприятно, и я просил переснимать даже.

- Пересняли?

- Пересняли. Но все равно штампища вылезали. То есть в кино я не так свободен.

- И поэтому не так туда хочется, да?

- Да, и не так хочется. Мне абсолютно не интересен мир этих красных дорожек. Я поездил с «Орлеаном» по фестивалям. Замечательно, все здорово, пока ты в сторонке стоишь, покуриваешь и смотришь на это.

- Как ты думаешь, почему мир кино так отличается от театра?

- Киномир наш – глупый киномир, во всяком случае, современный русский. Наша попытка порвать Голливуд – это вообще смешно. Этого я насмотрелся на «Кинотавре». Я люблю советское кино, думаю, все его любят, это идеальное кино. А потом уже так, редкий случай, если у нас что-то хорошее выйдет. Хотя вообще, кино – это интересно, это шахматы, интеллектуальная игра, там ты должен в уме держать, почему и что. Это интересно, с одной стороны, а с другой – мне не хватает вот этой свободы. На сцене я могу хоть справа налево проскакать, а обломает – могу не проскакать. А в кино – стекляшка на тебя смотрит, осветители рядом. Другая магия. Она есть, но надо много сняться, чтобы понять ее и полюбить.

- Ты часто говоришь, что единственный режиссер, который тебя привлекает, это Коляда. Чем он тебя привлекает?

- Простотой, человеческой и режиссерской. Режиссерской особенно, потому что до Коляды… Ну, я был человек молодой, и попадались мне всякие разные режиссеры. Это была какая-то головоломка, головная боль. Что они имели в виду, что хотели сказать? Эти месяцы за столом – периоды читок… Какой-то ужас, и вообще не понятно, зачем это, потому что все равно в результате каждый актер играет так, как хочет. В этом смысле Коляда очень четко все делает, все просто. И меня он как-то вскрыл, как говорится. То есть я стал свободен на сцене благодаря ему. Он говорит не играть лишнего, быть собой… «Вспомни, вспомни, – он мне говорит, – что у тебя было такого же. Надо соединять личное с тем, о чем говоришь».

- При этом у тебя все-таки очень разные роли, и это все грани твоего характера?

- Почему моего, каждого человека. Люди же не только же, например, суровые или не только добрые. Все люди обладают определенным набором качеств характера. И если самого доброго человека поместить в жесткую ситуацию, он может очень неожиданно себя повести, и я сталкивался с этим. Или вот, например, Лопахин. Но тут Коляда, конечно, всегда помогает, он дает какой-то толчок. Вот он дал мне эти очки, потом шапку-формовку, и все стало сразу понятно: чмо какое-то, из грязи в князи, человек, которому очень хочется вырваться наверх. Я таких навидался: в девяностые, в нулевые все такими были практически. Да и до сих пор вот эта вся наша манера приодеться… лакеи.

Олег Ягодин в роли Лопахина в спектакле «Вишневый сад» (режиссер Николай Коляда)

- Ты несколько раз говорил, что любишь наблюдать за людьми, за жизнью, и эти наблюдения потом становятся материалом творчества…

- Люблю или не люблю, мне приходится. Сейчас ладно, сейчас уже и возраст, и все внимание к дочери. Но лет до 35 я шатался в таких разных ипостасях, и столько навидался людей, и где только не был, и с кем только не общался! Но меньше всего мне были интересны актеры, актерская среда. Естественно, в институте мне было интересно, но быстро наскучило, вообще творческие люди самые скучные. А любой человек посидевший, в смысле, срок откатавший, гораздо органичнее, обаятельнее и харизматичнее любого народного артиста. Или любой человек, который вынужден робить с восьми утра. Чем проще человек, чем, казалось бы, больше он занимается какой-то, с точки зрения творческого человека, рутиной, тем интереснее его чувство юмора, его обаяние. Я не имею в виду наших людей из труппы, потому что они тоже очень реальные и не заморачиваются особо по поводу того, что они творческие, богоизбранные.

- Ты специально искал зеков и работяг?

- Да нет как-то. Я жил активно, андеграунд, все дела. Время было маргинальное: не было ни одного здравого человека, у всех были тогда какие-то адские ситуации.

- А можешь привести какие-то конкретные примеры таких наблюдений, которые перекочевали на сцену?

- Да любой вообще! Если я играю мерзавца, я точно знаю, кто это. Это может быть хоть мой сосед по лестничной клетке. Или с кем-то мы бухали в поезде… с 31 декабря на 1 января. Он был такой, откатавший уже. Мы так мило беседовали. Потом я ничего не помню, а потом помню уже море крови. Да, был период, когда я нырнул во что-то такое жесткачевое. В общем, музыкальный андеграунд… Слава Богу, «Курара» – поп-группа. Хотя даже с «Курарой» все первые наши поездки, начиная от Москвы, кончая Сибирью, – про это отдельную книгу можно написать.

- Трэш и угар?

- Трэш и угар, да. В общем-то, вот, собственно говоря, и вся моя методика. Мне повезло в этом смысле. Я вертелся и среди очень богатых людей, и среди нищих, и сам просил на «трех вокзалах» подаяния, чтобы добраться домой, с бомжами, которые бывшие профессора и академики.

Олег Ягодин в заглавной роли спектакля «Ричард III» (режиссер Николай Коляда)

- Как ты относишься к критике?

- Я давно уже ничего не читаю. Тем более сейчас, в связи с соцсетями, это вообще, по-моему, бессмысленно, там такой бардак. Ну а что критика: вот я сегодня плохо сыграл, если серьезно. Без огонька. Серьезно, не доволен. Вот вся моя критика.

- Но это самокритика.

- Да, но она самая важная – ведь лишь бы тебе нравилось. Хотя такой парадокс: бывает, думаешь, какая ерунда вообще, как-то вяло, и народ не в восторге вышел, а получаешь какие-то сумасшедшие отзывы. А бывает, что наружу себя вывернешь, и такая эйфория, и такой полет! Потом читаешь: «Ну, Ягодин уже не тот…». Поэтому лучше не читать вообще ничего.

- Олег, а бывало так, что Коляда объявляет название, распределение ролей, а ты не видишь себя в предложенной роли?

- Нет, мне пофиг, что играть. Сыграть можно что угодно, хоть табуретку. Единственное, была такая ситуация с «Борисом Годуновым». Мне казалось, все-таки, как это так? Борис Годунов – всегда типа бородатый человек, и вдруг я должен играть. Вот тут была такая мысль. Но это все, больше не было.

- А потом что случилось?

- Забил, да и все, просто перестал комплексовать. Какая разница? Пусть Борис будет каким угодно. Театр – это такая штука, где каждый может играть кого угодно, и не имеет значения возраст-не возраст. У Коляды может быть написано в пьесе, что 40 лет какому-нибудь Евгению, а играть его может молодой парень. Причем играть может с бабушкой, которая по пьесе его жена. Тут все условно.

Олег Ягодин в заглавной роли спектакля «Борис Годунов» (режиссер Николай Коляда).

- Скажи, есть какой-то самый сложный для тебя спектакль?

- Они все сложные по-своему. Но они сложные приятной сложностью, мне нравится уставать от них, это приятная усталость. А так сложно, чтобы голова кипела, и я бы не мог его никак победить – такого не помню.

- Есть спектакли, работа над которыми особенно запомнилась?

- Каждый спектакль запоминающийся. «Пиковую даму», например, мы сделали за месяц. И половина роли на немецком – такой мозговой штурм был! Я смотрел фильмы на немецком, музыку слушал на немецком, все на немецком – круто было. «Гамлет» – конечно, тоже крутой период был. Мы там так ржали… Первая часть спектакля – это же стеб над «Гамлетом», в смысле, что такое «Гамлет», над всем этим.

Олег Ягодин в роли Германна в спектакле «Пиковая дама» (режиссер Николай Коляда)

- У тебя же наверняка разные эмоции, когда ты выходишь на сцену, как актер и как музыкант?

- Да я бы не сказал… Ну да, наверное, разные. Просто я не подготавливаюсь особо, только если текст повторить. А так я люблю выходить, и с этого и начинать, чтобы раскрутка была. Выхожу, водички попил, и поехали. Мне нравится начинать процесс с нуля.

- Как вы с «Курарой» выбираете места, куда поедете?

- Москву, Питер мы не выбираем – сами зовут. В Сибири тоже есть города три, в которые мы уже стабильно ездим, и к ним еще приклеиваем города. Остальные города пробивать очень сложно – никто же не знает. Но и «Коляда-театр» тоже не везде знают.

- Но в театральных городах-то знают…

- Театральных людей, знаешь, сколько? 200 человек в городе. В Омске, например. Ну ладно, 1000. И все.

- То есть по России тебя скорее как музыканта знают?

- По России меня вообще не знает никто, меня в городе-то мало кто знает. В трамвае спокойно езжу. Сейчас время такое, когда культура для культуры. Культура нужна тем, кто ею занимается, а это редко выпадает людям.

- Коляда объявил о намерении открыть театр в Москве. На сцене такого театра в Москве возможно твое появление?

- Я думаю, возможно. Даже думаю, он и будет так делать. Периодически, наверное, кто-нибудь будет ездить на спектакли.

- То есть Москва все-таки обретет наконец-то …

- Почему обретет? Я же приехал, сыграл и уехал.

- Но одно дело – гастроли, другое – репертуар. Вот сегодня зрители написали в книге отзывов: «Мы опоздали, нас не пустили, а в Екатеринбург мы не можем приехать». То есть ощущение у людей, что они упустили единственный шанс.

- К нам, кстати, очень многие из Москвы ездят, в Екатеринбург. Мы знаем уже этих людей: они в первых рядах сидят все время и здесь, и там. Вообще, удивительно, да?

- Так свой зритель. А как ты считаешь, в идеале – с чем зритель должен уходить из театра? С чем бы ты его отпускал?

- Лет в 12 я пришел в драмтеатр, потому что у меня брат там работал, и я пересмотрел все спектакли драмтеатра. У меня было ощущение легкости и чувство, что не зря живешь. И все твои проблемы не такие уж глобальные. Это очень важно. Я помню ощущение, когда я смотрел первый спектакль Коляды «Полонез Огинского», а потом еще «Канотье». Мне тогда казалось, что у меня сплошные траблы в жизни, а там все так – хоп, хоп – и сдулось. Причем это были довольно тяжелые спектакли. Чем тяжелее спектакль, тем легче потом, как ни странно. Это что-то целительное. Так что я тоже надеюсь на серьезный экстрим, чтобы потом зритель выходил со спектакля как будто отдохнувшим, и легче становилось жить, чтобы спектакли обновляли, перезагружали.

- Сегодня Лопахин говорил про то, для чего мы существуем. У тебя есть ощущение, что ты обладаешь таким знанием?

- Есть. Есть, серьезно. Я знаю, что занимаюсь важным делом, и в этом смысле мне повезло. Конкретное, важное дело – для себя, в первую очередь: я от этого меняюсь. То есть, не будь театра, группы, я был бы так себе человечек. Каждому человеку нужно дело, причем дело такое, в котором процесс важнее. «Процессы слаще результатов» – «Кровосток».

Беседу вела Надежда Фролова

Фотографии предоставлены Пресс-службой Театрального центра СТД РФ «На Страстном»