index-art

Потрясающий, сделанный на уровне Триера фильм – при всем пристрастии к польскому кино, меня очень смущала тема, и я не думал, что произведение может быть настолько сильным. Рассказывается в картине о девушке, которая, пережив акт насилия, уходит от мира в монастырь, но продолжает содействовать мирянам, в частности, опекать умственно отсталого парня, сына служки местного священника отца Стефана. Служка отсидел тюремный срок, но благодаря отцу Стефану нашел себе место в жизни. А вот настоятельница монастыря, где отец Стефан служит исповедником, мир считает адом, людей – законченными грешниками, и в своей борьбе с Сатаной отгораживается от всего мирского. В фильме это решено буквально – монастырь обносят колючей проволокой, от отца Стефана избавляются, а новый исповедник практикует «лечение» с помощью наложения рук и какие-то жуткие, совершенно языческие обряды, с хороводами вокруг костра. Монастырь превращается в секту, отрекается от Церкви, которую настоятельница и новый исповедник считают слишком обмирщенной, и думая, что они-то и есть истинные слуги Божьи, на самом деле, по факту, поклоняются Сатане.

Такого рода кино невозможно понять, не учитывая, что здесь и Дьявол, и Бог – не абстракции, не условность, не метафоры «добра» и «зла», но физическая реальность, проявляющаяся в том числе и телесно, что само «добро» и «зло» – не просто этические категории, но нечто буквальное, конкретное, зримое и ощутимое. Воплощенное, другое дело, не актерами с накладными рогами и хвостом или с белой бородой и посохом (эту бесвкусицу стоит оставить православным – у них и столпники на ветках, и единороги, и прочий диснейленд для дебилов). Я просто не помню другого такого фильма в истории кино – абсолютно клерикального по своему главному посылу (православные агитки в расчет не беру, тем более, что они почти всегда еще и бездарные) и в то же время – глубокму, жесткому, с решительной постановкой проблемы. Церковь здесь выступает как живой организм, объемлющий весь мир со всем его добром и злом, а отпадение от церкви, в сторону ли атеизма или, наоборот, в средневековый изуверский фанатизм, как в данном случае – как служение Дьяволу. Драматургически фильм выстроен безупречно: девушка, которая оказалась жертвой насилия в миру, уйдя от мира, в итоге снова едва не становится жертвой насилия – уже в монастыре, казалось бы, отгородившимся от грешного и опасного мира. То есть пафос – а фильм пафосный, безусловно, но это пафос умный, точный и безупречно выдержанный с художественной точки зрения – как ни удивительно, жизнеутверждающий, он заключается в приятии реальности во всей ее полноте, в открытости миру («миру» и в узком смысле слова – то есть тому, что вне стен монастыря и вне церкви – то есть в данном контексте ничего нет вне Церкви, поскольку Церковь – Вселенская в полном смысле слова), в любви к человеку, в конечном счете. Гуманистический, то есть, пафос – и это, конечно, христианский гуманизм, да другого гуманизма и не бывает.

Если все-таки искать формальные аналоги «Именем дьявола», то на память приходит разве что «Сомнение» Шэнли, где отдаленно похожий конфликт развивался между персонажами Мерил Стрип и Филиппа Сеймура Хоффмана, но там и проблематика была совершенно другая, и материал иной, а главное – контекст в «Сомнении» общефилософский, абстрактный, все и все допускают, никто и ни в чем не уверен.

В «Именем дьявола» обе стороны стоят на своем намертво – не только изуверы-фанатики. Отец Стефан в своей любви к ближнему, в готовности служить в миру и в мире не менее тверд, чем добровольные затворники за колючей проволокой. Неслучайно, наверное, отец Стефан вспоминает, что когда-то говорили: после Холокоста не может быть веры в Бога. Но концлагерь – необязательно внешние обстоятельства, колючей проволокой можно себя обнести и по собственной инициативе, персонажи фильма Барбары Сасс делают это буквально, но в отличие от Бога и Дьявола колючую проволоку здесь как раз следует понимать как метафору. Концентрация на абстрактной идее, фанатичное, безоглядное служение ей – это служение Дьяволу, Дьявол мечтает видеть человека за колючей проволокой, но только Бог делает его свободным.

Автор: © Вячеслав Шадронов

В мрачной враждебной обстановке обветшалого женского монастыря творится какая-то чертовщина. Матушка меняет хорошего сердобольного исповедника на неприятного небритого монаха. Тот берет инициативу в свои руки и предлагает оградить монастырь от внешнего мира. Монашки, очутившись в изоляции, начинают сходить с ума и проникаются навязываемым лжеучением.

Для начала следует сказать, что «Именем дьявола» – кино польское. Есть кино европейское (итальянское, французское, немецкое – все в каком-то смысле на одно лицо), а есть кино польское. Для него характерно парадоксальное построение сюжета и куда более глубокая проблематика.

Лично меня захватил с первых минут какой-то протянутый во времени саспенс. Чувствуешь, что произойдет что-то дурное, и ощущение это со временем не слабеет. Проблема, взятая за основу, видимо, далека от меня – с просмотра я вышел в растерянности. Вроде интересно, страшно, красиво, а многое непонятно, многое не цепляет.

«Именем дьявола» – стильный религиозный триллер, лишенный, что интересно, действия. Все события случаются неспешно, эволюционным путем. И от этой плавности особенно не по себе. Этим приемом, между прочим, режиссер убивает двух зайцев разом – держит зрителя в напряжении и высказывает свой весьма нетрадиционный взгляд на католическую церковь.

Автор: © Айнеж Вихарев

Производство: Польша, 2011
Продолжительность: 112 мин.
Режиссер: Барбара Сасс
Сценарий: Барбара Сасс
Оператор: Веслав Здорт
Композитор: Михал Лоренц
В ролях: Катаржина Завадская, Мариуш Бонашевский, Мариана Дзендзель

Пресс-конференция по фильму «Именем дьявола»