Информационное агентство

Хамелеон?

27 Сен 2015

Мефисто. МХТ им Чехова. Режиссер Адольф Шапиро.

Взаимоотношения актера (культуры, искусства) и власти. Где заканчиваются роли и сбрасываются маски? И можно ли играть в жизни, даже если тебе это претит, но помогает карьере? Можно ли остановиться, один раз переступив черту? Будешь ли ты уважать себя после того, как наступил себе на горло? А наступал ли? Миллион вопросов. Разных. Шекспировские: быть или не быть? Спасать друга или не спасать? И вполне бытовые: позвонили из фирмы «Мерседес», предлагают хорошие скидки, вы дома или вас нет?

Провинциальный гамбургский художественнй театр, в котором начинает действие пьеса, похож на многие театры мира: свои ведущие актеры, свои любимцы публики, делающие кассу, и приглашенные столичные звезды, исправляющие пошатнувшееся финансовое положение труппы. В постановке много иронии, явной и скрытой. Так на гамбургской сцене ставят не что-нибудь, а спектакль о русском царевиче Алексее. Правда, он влюбился в заморскую княжну Софью, и пережил своего отца Петра I, чтобы наследовать трон, но это, как говорится со сцены — не историческая постановка, вольная редакция. Ирония в русских костюмах: валенки, рукавицы на резинках, кафтаны, кокошники и лебеди на сцене, а за сценой, разговоры о левых либералах (которые «никогда не договорятся между собой»), набирающем обороты движении национал-социалистов, которые скоро (большинством голосов и законно) придут к власти, о французах и Париже, о русских, с которыми «проще договориться» (впереди еще пакт Молотова-Риббентропа), всё это смешивается с … пивом. Вот в такой атмосфере, на таком историческом фоне середины 30-х годов разворачивается история Хендрика Хёвгена, актера сначала Гамбурского, затем Берлинского государственного театра.

Кто-то скажет, что в первую очередь это яркое высказываение о тоталитаризме. О приходе к власти страшного режима. Режиссер ни разу не используя свастику, размывая границы, как бы обобщает режим фюрера, захвативший власть и любой другой тоталитарный режим. Перед нами очень понятный рассказ о политическом выборе или нейтралитете с одной стороны, и о планомерном движении к бездне с другой.

Кто-то увидит, что спектакль о выборе. С кем ты, на чьей ты стороне, надо ли его делать, этот выбор, и можно ли остаться в стороне? Еще, это рассказ о приспособленчестве: вы заметили, что наряды главного героя в тон новому (они сменяют один другой, как капустные листья) занавесу в первом действии? В тон. Когда яркий бюрюзовый сменяется на яркий розовый, Хендрик меняет свой бирюзовый концертный пиджак на розовый халат. Или за красным занавесом следует красный домашний халат, а за синими портьерами — синий. Другим подходящим названием спектаклю, кроме «Мефисто» мог бы стать «Хамелеон». Или, в советские годы его окрестили бы: «Приспособленец».

Театральной публике, возможно, покажется, что спектакль о театре и об актерах, об их мечтах, о славе, и о том, что ради этой славы и своей профессии можно идти на любые компромиссы. Можно посмотреть горадо шире, ведь не только актер делает такой выбор. Разница в том, что известный актер несет на себе дополнительную ответственность, груз известности, и любовь зрителей позволяет манипулировать их мнением, их выбором, их голосами.

Можно поспорить и сказать, что у героя не было выбора. Что время диктовало выбор поведения и свои правила. Но в спектакле ясно и четко показано (и не раз), что выбор всегда есть. Да, он не однозначный и разный. Как и герои. Можно уехать во Францию вслед за женой, или в Голливуд вместе с известной и все бросающей в родной Германии актрисой Дорой Мартин (прекрасная работа недавно принятой в труппу МХТ актрисы Светланы Ивановой-Сергеевой). Можно остаться в Испании с профессором (Станислав Любшин) сниматься в кино. Контраргументы на «уехать» так современны, что вдрагиваешь: сто лет прошло, вот, люди уже проходили все это. Язык! Язык, то, без чего профессия актера (и еще ряд профессий ей созвучных, режиссера, писателя, журналиста, редактора) не возможна, что делает эмиграцию невыносимой, ведь ты теряешь возможность заниматься любимым делом.
Выбрав же Берлин и театр, вопрос постоянного выбора для главного героя, не прекращается сам собой: выступать или нет перед прессой — поддерживая режим Гитлера, который уже пришел к власти? Подписывать ли письма? Ходить ли на правительственные приемы? Давать ли роли женам генералов? Возглавить ли государственный театр? Что ставить, когда многие авторы становятся неугодными? И еще вопрос: как ставить? «Мой Гамлет, – начинает репетицию с актерами берлинского театра Хёвген, – он не размазня, не мечущийся и не ищущий, он не слабовольный человек, а цельная личность, – и, вдруг ищет и находит, подчеркивает, – северный характер шекспировской трагедии».

Слово «компомисс» звучит вполне невинно. Оно уменьшительно почти ласкательное, не страшное и даже милое. Компромисс. Компромисс с властью не бывает маленьким и милым. А действие романа заканчивается всего лишь 1936-м годом: еще впереди 39-й, и 41, и 45-й. Все самое мерзкое и страшное еще впереди. Построенное и на таких компромиссах в том числе. Прототип главного героя романа Клауса Манна актер Густаф Грюндгенс пережил нацизм, и смог приспособится к новой власти, отсидев девять месяцев в тюрьме советов. Есть версии, что он покончили с собой в 1963 году (или это была передозировка снотворного). Автор же нашумевшего и одно время даже запрещенного в Германии романа «Мефисто: история одной карьеры» Клаус Манн покончил с собой в 1947 году в Каннах. Там же, в Каннах состоялась премьера фильма «Мефисто» в 1981. Но роман, фильм и спектакль в МХТ им Чехова — очень разные по своему вектору истории.

Адольф Шапиро рассказывает эту историю в своей манере классической постановки, но с прибалтийским налетом. Так весь первый акт основными декорациями будут слои занавеса, нарочито подчеркивая театральность и развивая тему театра, в котором все и происходит. Актеры часто спускаются в зрительный зал или выходят оттуда. На сцене ничего лишнего, а появляющиеся детали декораций как крупные мазки кистью: плита, ванная, диван, яйца, выложенные горкой и очень ироничная ложка для яиц, напоминающая современную палку для селфи. Во втором действии, повествующем о событиях после выбора Хендрика Хёвгена своего пути, и оставшегося с нацистами в Берлине, сцена кардинально меняет свой вид. Уже никаких занавесов и занавесок, просторно и чисто, видны все «внутренности» театральной коробки, а кронштейны с софитами постепенно спускаясь, давят на актера, сжимая пространство и ограничивая возможность выбора. Его больше нет, как предрекали его друзья. Власти раздавят и уничтожат его, как только он сыграет свою роль. Самое болезненное воспоминание детства: «Заткнись!», – от руководителя хора, вновь звучит в ушах Хёндрика от генерала, который не на сцене, а в жизни играет Мефистофеля: «Заткнись!». Режиссура Шапиро, она тихая, и тишина эта, как укол тончайшей иглой, не заметный сразу, он начинает действовать во время спектакля, а на кого-то позже. Его «Вишневый сад» сделала Рената Литвинова. Станет ли Алексей Кравченко таким же бриллиантом в короне режиссерских удач Шапиро, видимо, покажет время. Но пока, внутри капустного вилка, простите, за слоями ярких занавесов (прекрасная сценография уже лауреата «Золотой маски» Марии Трегубовой) много актерских удач. Отто Ульрихса, несгибаемого друга главного героя тихо и спокойно, тонко и реалистично играет Артем Быстров. Ровно и мастерски, молодым актерам еще плыть и плыть до таких актерских глубин, своего генерала ведет от сцены к сцене Николай Чиндяйкин, не даром ему, как Первой скрипке в оркестре пожимает руку одному из первых на поклонах режиссер. Андрей Бурковский в роли Микласа, Лариса Кокоева в роли Лотты Линденталь, Павел Ващилин в роли Бонетти и другие, отличный актерский состав. Врезанные режиссером в спектакль личные сцены, в том числе любовные — тоже по своему классичны, по-прибалтийски: любовница Хендрика яркая Джульетта (приглашенная на эту роль актриса Елизавета Мартинес Карденас) танцует свой танец страсти на искусственной луне, а артисты театра в белоснежных банных халатах подыгрывают с помощью хореографа (Альберт Албертс) их любовной сцене с Хендриком в ванной.

Спектакль обрывается на монологе Хендрика Хёвгена из «Мефистофеля». Их много в этот вечер: отрывков и монологов из известных пьес, ведь на сцене театра — театр. Возможно поэтому они преподносятся немного утрируя, наигрывая, и будто специально переигрывая, чтобы отделить сценическую жизнь внутри истории от той, что рассказана зрителю со сцены МХТ. Спектакль обрывается не так как роман или фильм. В нём нет чётких образов своих и чужих, нет границ враг или друг, в нем нет однозначных обвинений и приговоров. Никому. Всё это отдано на откуп зрителю, и главный вопрос, который задает Адольф Шапиро: о человечности. За яркими занавесами и сотней опустившихся софитов скрыта история о … многом.

© Анастасия Вильчи, (фото: Олег Черноус.)

Ближайший спектакль состоится на Основной сцене театра 30 сентября.

Метки: ,
Опубликовал:  Анастисия Вильчи

Ваш отзыв

Вы можете использовать следующие теги: <a href=""> <b> <blockquote> <cite> <code> <del> <em> <q> <strike> <strong>