Информационное агентство
Home » Скена » Мера за меру

Мера за меру

13 Сен 2010

Тот, кто зашёл, тот останется
Р. Туминас о зрителях театра Е. Вахтангова
(из интервью на телеканале «Культура» 7 сентября 2010)

Эту пьесу Шекспира я не знаю. И тем интереснее было следить за развязкой сюжета. И хоть финал оказался для меня вполне предсказуем, можно по ходу пару раз ошибиться и «предчувствовать» не в ту сторону.

Практически пустое пространство сцены, в дальнем углу которой сгрудились кучей столы и стулья, за пять минут превращается в улицу Вены времен Шекспира: эдакая свалка, мусор, ящики, тряпки… Методично выбрасывая пустые пластиковые бутылки из коробок, под нарастающую музыку, горожане приводят чистую сцену в «должный» вид. На авансцене кто-то (цветочник?) расставляет горшки с цветами, мимо проносятся мальчишки, влюбленная пара танцует в глубине сцены, и ме-е-е-е-дленно из кулисы в кулису идет, согнувшись нЕкто. Видимо гонец, думаю. И правда, как оказалось позже, это Гонец. На сцене тем временем уже пожар. И снова она пустынна. Пуста для новых дел и начинаний, как вытертая дежурным в классе доска перед новым уроком. Герцог венский покидает город, оставляя наместником Анджело. Распустив слух о своем отъезде в далекие края, он останавливается в ближайшем монастыре, чтобы оттуда, под видом аббата следить за правлением наместника и изменениями в жизни Вены. А изменения городу нужны: погряз он в распутстве. Но сам проводить реформы герцог считает не правильным, так как сам же и распустил свой народ, потворству блуду и разброду. Анджело же отличается праведным нравом и пуританскими взглядами, именно поэтому выбор пал на него. Знаток законов, Анджело, слывущий неподкупным и справедливым судьей, вводит казнь за сожительство до брака. И первым, кто становится осужденным и приговоренным по этому новому закону, извлеченному, впрочем, из старых книг, горожанин Клавдио (Владимир Бельдиян). Джульетта, его возлюбленная, которую очень трогательно сыграла Мария Бердинских, носит их ребенка и вот-вот должна родить. Несправедливость же закона заключается в том, что Клавдио любит Джульетту и вовсе не отказывается на ней жениться! Просто они не спешили «доставать приданное из сундуков», а жили вместе. И вместо того, чтобы просто поженить любящих друг друга, закон должен казнить, лишив девушку мужа, а их не родившегося еще ребенка отца. Но Анджело, не смотря на увещевания приближенного герцога и других, непреклонен. Ему нужен показательный процесс, для устрашения масс, чтоб другим не повадно было. Это завязка сюжета. Дальше, как это обычно у Шекспира бывает, начинаются интриги, неожиданные повороты, и, оправдывая название, каждый герой попадает в обстоятельства выбора, и получает «мера за меру», т.е. по заслугам. Не желающий прощать Клавдио наместник неожиданно влюбляется в его сестру Изабеллу, пришедшую молить о прощении брата. Его вожделение так сильно, а похоть так неподвластна разуму, что он готов сам нарушить закон, за нарушение которого хочет покарать Клавдио. Изабелла, готовящаяся к постригу в монахини – непреклонна. И это рождает новую волну желания у Анджело, обещающего за возможность обладать ею жизнь брата. Но не вопросы возможностей и продажности Власти, стоящих у Печатей вельмож, влияющих на судьбы мира в центре внимания пьесы. Выбор. Человеческий выбор. Поступки, совершаемые героями в обстоятельствах экстремальных и в моменты критические. Противоречия, раздирающие души людей: что брат предпочтет? Отдать честь сестры и свою на поруганье? Или принять смерть? Пусть даже мучительную? Проблема выбора душой. Проблема силы духа. Что выберет сестра? Спасти жизнь брата ценой своей невинности? Или сохранить себя для светлой жизни на небесах, но потерять родного человека? Парадоксы, метания, сомнения – всё есть в этой пьесе, она насыщена и даже перенасыщена событиями, подталкивающими героев к решениям. Человеческая природа устроена не однозначно и противоречиво. И слаб человек. И понятно желание Клавдио жить: «Спаси меня сестра! Я жить хочу! Жить!».

Поставленная на сцене Королевского театра в декабре 1604 года пьеса при жизни автора почему-то больше не игралась. Но очень хорошо на ее примере видно, отчего до сих пор, спустя столько лет, ставят Шекспира. Удивительно! Но за 400 лет человек не изменился! Те же страсти, те же пороки, те же мысли и чувства! Разве что сменились костюмы…

Костюмы же в спектакле внеисторичны. Это только подчеркивает близость и актуальность поступков и проблем персонажей. Приближает к ним зрителя. Монахи ходят в рясах, подпоясанных веревкой. А Герцог вот в костюме, и наместник его Анджело в костюме. При галстуках. Хозяйка борделя, как и полагается, в откровенном красного цвета платье, по швам натянувшимся на бедрах так, что вот-вот треснет. А горожане – в обычных штанах и куртках нашего века. Без затей. На Палаче вот, костюмчик построже, с воротником-стойкой. Очень удачная роль актера Леонида Бичевина. А Помпей – профессиональный сводник, в чем-то развевающемся, несуразном, плащ это, что ли? Еще одна заметная удача – актера Евгения Косырева. И, не уходя далеко от удач этого вечера, бесспорно на коне, и даже на двух, так как роли сразу две и обе главные, в роли мудрого и справедливого правителя Вены герцога Винченцо, а также в роли его наместника, влюбившегося и потерявшего голову, принципы, сердце, честь и совесть Анджело, неподражаемо высокий (особенно на фоне партнерши-Изабеллы, Евгении Крегжде) и чудесно быстро перевоплощающийся (мои соседи сзади вслух обсуждали, отчего герцог и его заместитель так похожи!) – Сергей Епишев. Идея сыграть герцога и наместника одному актеру пришла как продолжение поднятой темы соединения в одном человеке добра и зла, света и тьмы. Не бывает людей только плохих, и только хороших. Каждый таит в себе весь набор качеств и иногда только обстоятельства заставят человека достать из глубин себя то или другое качество, и иногда самому ужаснуться. Да, и это есть во мне. И это я могу.

Из пресс-релиза к спектаклю: «…любовь – главная мотивация, которая движет поступками, заставляет совершать глупости, иногда мерзости, а порой, делает нас прекрасными». Но можно ли оправдать мерзости любовью? Или это не любовь тогда вовсе? И можно ли простить глупости, совершенные от её имени? Скорее да. И пусть первым бросит в меня камень тот, кто их не совершал! Тогда вы не любили. Или любовь ваша была только распустившимся цветком, срезанным задолго до увядания, с зачищенным от колючек стволом. Любовь без страсти, без испытаний, любовь без потерь, без невзгод. Наверное, и так бывает. Дай Бог. Но бывает иначе. Когда несет так стремительно и так неудержимо, что порой забываешь себя, теряешь разум, разбиваешь кулаки в кровь, воешь от боли в душе, кричишь от отчаяния, и, преклонив колени, тихо плачешь, просишь пощады у Неба, и умираешь, чтобы родиться заново. Возможно где-то тут, в этих страстях, нам не подвластных, скрыты те мерзости, которые ты можешь совершить. Но всё же, дай Бог вам силы воли тогда остановиться. Ведь мера за меру. И здесь на земле, и там…

Поступки и мысли героев проходят перед нами чередой на сцене-космосе, в почти пустом черном кабинете. Стоит еще раз отметить сценографию Александра Орлова, а также чудесную игру со светом, когда лучи становятся частью игры с пространством: как при изображении тюрьмы – решетки на поворотном круге сцены, или мечущаяся от луча к лучу Изабелла. И вот сводник становится палачом, а тюремщик – спасителем, друг – предателем, а наместник – подсудимым. Мера за меру. Но иногда высший суд опаздывает, или как в другом, более известном произведении Шекспира, чума некстати и письмо не передано вовремя в нужные руки. А потому за сюжетом следишь с интересом, ожидая развязки и сопереживая героям.

Финал спектакля построен на той же идее: Сергей Епишев один за двоих. И вот уже Герцог «танцует», сшибая и переворачивая столы, как полчаса назад «танцевал» Анджело, движимый Желанием (или Любовью?) танец под названием «ХОЧУ», загоняя Изабеллу, как дичь, в угол. И крик её, в никуда, возвращает нас с небес на землю: «Где мне найти защиту!?!» Отброшена в сторону «церемонная почтенность власти». И только что каравший сам, становится преступным в своих намерениях. Занавес.

У спектакля на афише нет определенного жанра. Ни комедия, хоть и смеется зритель. Ни трагедия, хоть и взмахнули топором пару раз. Захотелось порыться в оригинале и убедиться, что строки «длинней, чем ночь декабрьская в России (!?!), вся эта канитель», действительно из Шекспира. Будто на бис в финале забросали еще раз пустыми бутылками сцену. Красиво. И прошелся Гонец (Виктор Добронравов), еле волоча ноги и приволакивая за ними тело.

Чудесна сцена, в которой побуждая бороться за жизнь брата, его друзья дуют на Изабеллу, беседующую с наместником, уговаривай, мол, не сдавайся! Хороши горожане со швабрами, эдакие «чистильщики» пространства. А швабры играют роль трансформеров, превращаясь, например, в столбы для сеток вдоль моря. И другие есть режиссерские находки. Но во втором действии мне не хватило динамики, развития: кажется, что середина слегка «провисает», есть некая затянутость. Здесь учесть необходимо, что смотрела я спектакль на прогоне, накануне премьеры. Что касается музыки, то она вплелась в спектакль так, что я не смогу сейчас вспомнить или напеть какую-то тему, но не отвлекала собой, не «переиграла» актеров, как это мне показалось, случилось в «Дяде Ване» Римаса Туминаса, где композитором тоже выступил Фаустас Латенас.

Метки:
Раздел: Скена
Опубликовал:  Анастисия Вильчи

Ваш отзыв

Вы можете использовать следующие теги: <a href=""> <b> <blockquote> <cite> <code> <del> <em> <q> <strike> <strong>