index-art

«ОКОЛОНОЛЯ» (реж.Кирилл Серебренников)

Театр-студия п/р Олега Табакова на Малой сцене МХТ им. Чехова

По узкому темному коридору пробирается зритель в зал. Идет по помосту, слепленному из подогнанных один к другому книжных корешков. Под ногами много разной классики, а из экзотичного вспоминаются, например, «Бруски» и «Мой Дагестан». Буквы, строки, тексты – они в понимании образованного человека трансляторы культуры. Топтать их – значит, святотатствовать, топтать идеалы. Для героя «Околоноля» все иначе. Он так умен, так начитан и так образован, что слово для него – не идол, а способ пропитания. Обклеивать стены яхт и дворцов купюрами, справлять нужду в золотой писсуар – для человека обеспеченного это баловство, не более. Так и для Егора, почитателя Джона Донна и Михаила Шолохова, литература давно перестала быть предметом одухотворенным и возвышенным. Нет, Егор, как и прежде, может из-за книги убить человека – но не из-за любви к умному, доброму, вечному, а из-за денег, которые сия любовь принесет.

Любопытно, к слову, что Серебренников вытянул из романа сюжетную линию, которая там практически не прослеживалась. Превращая неоновую вывеску «Власть» в одного из основных персонажей пьесы, режиссер не забывает продемонстрировать и влияние этой самой власти на персонажей. В спектакле наглядно показана трансформация интеллигентного и мечтательного юноши Егора в беспринципного Чернокнижника. «Егоркин родник» в этом контексте может быть прочитан как возвращение к истокам, к безмятежной юности, где все живы, все счастливы и все читают Басе. Но дороги назад нет – грех не отмолить, не отмыть, не выкупить…

Вывеска «Власть», к которой все жмутся и которую все облизывают, – она заслуживает отдельного внимания. Невозможно понять, кого авторы спектакля этой вывеской награждают. Не симулякр же это, ну в самом деле. Власть – она то ли на сцене обитает, то ли в зале сидит, не поймешь. Как бы там ни было, в адрес власти выдвигается нешуточное обвинение. И тут начинается самое интересное. Если власть на сцене, то это самопародия и капустник. Не все так просто, если власть расположилась в зале. Цитаты из Шекспира, в частности, «give me some light» отсылают нас к спектаклю, устроенному Гамлетом для своего дяди. Только вот размах не тот. Не обличение власти – игра в обличение. Не трибунал и не публичная порка. Не трибунал потому же, почему и не капустник. Высмеивать зрителя неловко, ведь все мы такие, и актеры с режиссером такие. Мораль книги была в том, что убивать, воровать, подличать – нехорошо, но по большому счету можно. Авторы спектакля попытались воспроизвести ее с существенным дополнением – «писатель считает, что … но мы с ним не согласны». Вот и получается ни рыба, ни мясо, ни два, ни полтора. Вот и получается сарказм в режиме «щадящий», ирония с пометкой «light». Вот и получается юмор без смеха, шутки без цели, выстрелы – холостые, усилия – насмарку, а четыре часа – впустую.

Идеологическая пустота вполне соответствует пустоте формы. Серебренников работает с материалом в нарочито академической манере – ни тебе обнаженки, ни ультрамодной видеопроекции (фильм, снятый Епифанцевым, имеет ценность сам по себе и подпоркой для сценического действия не служит), даже мата ровно столько, сколько нужно. Ярких цветов нет, насилие, вдоволь разлитое по книге, сведено к минимуму, а места силы обозначены мощными монологами Анатолия Белого. Так в непродвинутых театрах ставят «Гамлета» – все черное, свет актерам в спину, а главный герой иногда кричит от бессилия. Но столь редкий в наши дни аскетизм на пользу спектаклю не идет – буйство красок, массовые сцены и активное давление на органы чувств могли бы заслонить собой «мораль понарошку». Ибо ни яркие выходы Кравченко, ни завораживающее пение Акрачкова, ни талантливые юморески Дубовицкого, ни симпатичный ролик Епифанцева с этой задачей не справляются. Пустота зияет в «Околоноля» сквозь тьму, сквозь холод, сквозь ноль…

По-настоящему удалась линия Егора и Плаксы. Страсть и нерв, замерзшие было в Малом зале МХТ на все время спектакля, пробиваются во время их выходов слабой пунктирной пульсацией. Радует глаз эстетское видео Епифанцева – в «Призрачных вещах» кровь по щиколотку, герои пьют чай из гжели, а кто-нибудь то и дело глотает-выплевывает яйца. Смеяться будем дважды – когда официант предложит Никите Мариевне абулет с перуанской халапенью, и когда девочка Настенька в исполнении Кравченко возопит русским матерным. Рекламу продукции Apple считать продакт-плейсментом не будем, однако, появление на сцене шести IPadов определенно насторожит. Впрочем, актуальности Серебренникову не занимать – помимо айпеда, на сцене появится проблесковый маячок, а из уст героев прозвучат слова «айпио» и «путин». Также на славу удалась атмосфера – холод (в первую очередь все-таки эмоциональный, но это опустим) чувствовался кожей, а от арии Перселла кровь стыла в жилах.

А вот вопрос о политической подоплеке дела обсуждать не стоит. Сам Кирилл Семенович выразился максимально прямо: «Я нашел в этом произведении источник вдохновения». Другой вопрос, как далеко это место от того, где действительно стоит искать вдохновение. Холодно, Кирилл Семенович, ох как холодно…