index-art

Жила-была Лариса Григорьевна Добомонова. И утащил ее в лес снежный человек. Снежного человека Ваней зовут, если что. Не утащил, вернее, а увел. Сказал, что к родителям своим отведет, а на самом деле к жене отвел. Сказал, что ему девять лет, а на самом деле тридцать девять. Сказал, что умрет без нее, а на самом деле выжил. И даже песенку в конце спел. Обманул, короче, скотина. Нелюдь.

Если бы дело этим и ограничилось, оно, может, и ничего было, терпимо даже. Песенка финальная, когда Стриженов в своем волосатом камуфляже на белом рояле поигрывает, все равно бы смутила, но без эпатажа хотя бы. Вот, кстати, режиссеру можно порекомендовать сделать фильм в двух версиях – хардкор и софткор, так и честнее, и пиар-ход какой! «Самка, hardcore edition» – касса ж обеспечена! Впрочем, натяжка да. В фильме нет ни единой сцены плотской любви. Те, кто жаждал увидить соитие йети, уйдут разочарованными. А вот голая женщина – я не про снежную бабу! – в фильме есть. Она эротично купается под струями горного водопада, в то время как волосатая образина галантно предлагает потереть ее спинку еловой мочалкой.

Вообще зритель ушел с сеанса потерянным. Я не о потерянном времени, говорю, ни в коем случае. Я о потерянных жизненных ориентирах, о потерянном чувстве прекрасного. Все серьезней некуда. «Самка» шарашит по мозгам пыльным мешком, ставит под сомнение саму категорию «можно-нельзя» в искусстве. Любопытнее всего здесь настырность, с которой Константинопольский гнет свою линию, – в какой-то момент мысль «Это не искусство» волей-неволей обретает вопросительную форму «Может, я чего-то не понимаю в искусстве?» Режиссер так уверенно помещает в кадр мамонтов, а его актеры с таким удовольствием произносят словосочетание «такого, как Путин», что закрадывается подозрение, будто он свято верит как в «план Путина», так и в возрождение мамонтов.

Не каждый зритель долетит до середины Днепра, но уж который долетит, тот обязательно споткнется об Ивана Сергеевича. Дело в том, что у нашего снежного человека бабушка как-то раз имела половой контакт с человеком. Она увидела юношу, воспылала к нему роковой страстью – и случилось чудо. Шерсть ее (она тоже снежный человек, не забываем) в мгновение ока заплелась в крепчающую многометровую косу и тело ее стало белым и свежим. Человек тоже возжелал ее – и бросился возыметь ее. А после она вновь обратилась в йети. А человека обуял ужас и он ускакал на своем белом коне. Человек этот, как выяснилось из забытого им дневника, был русским писателем Тургеневым. Стоит ли обращать ваше внимание на тот факт, что в этот момент зал единодушно выдохнул одно прекрасное матное слово?

В теории все можно понять и принять. Тургенев здесь потому, что написал парочку мистических рассказов о снежном человеке. Путин потому, что зритель требует актуального кино. Мамонты потому, что это есть элемент здоровой безуминки. Однако принимать и понимать можно до тех пор, пока не возникает рвотных позывов. До тех пор, пока есть возможность сидеть в кинозале и не закрываться рукой от картинки. Когда же на экране появляется снежная баба Жанна, зритель переходит на новый уровень сложности. Один-единственный поворот сюжета, а задача досмотреть до конца в разы усложняется. Дело не в том, что выясняется, что этот чертов йети вел за собой журналистку, чтобы родить от нее для своей жены ребенка. Просто на эту Жанну невозможно смотреть. Она кривляется, рычит, шипит, обнажает неслабые клычки и что-то там гукает. Уверен, еще задолго до Станиславского йети изображались на русской сцене куда убедительнее. Кино, каким бы бредовым оно не было, все равно кино, а вот махровую самодеятельность не спасет даже самый гениальный сценарий. Увы.

Прелесть этого фильма, конечно, в том, что его хочется цитировать, хочется о нем рассказывать, хочется живописать эту дичь и стараться в своих рассказах делать из нее конфетку. Так что я не удержусь. Я скажу, что можно сколь угодно долго вспоминать вечно бородатых вечно пьяных охотников, ментов, повешенных вместе с хорьком на дереве, найденную в угнанном уазике бритву, Ларису с усами из сажи, белое пианино в финале… Вспоминать – пожалуйста, но пересматривать – упаси Бог.

И знаете, это даже читается – ирония, пародия, стеб, прочий там юморизм… Значок «rec» в правом верхнем, тайм-код, мигающая красная кнопка – да-да, давайте высмеем «Монстро», «Репортаж из преисподней» и «Район №9». Лариса выходит из лесу, пьяные бородато-похабные охотники, дымка стелется по земле и безжалостно развевающиеся на ветру волосы – Тарантино узнается? Вендетта эта ваша забугорная, женщина-вамп, все дела?

Но прекраснее всего, разумеется финал. Почему, кстати, в финале белое пианино? Почему не белый рояль? Бюджета не хватило? Да, так вот финал прекрасен. Потерявшая навыки человеческой речи Лариса, ее волосы, сами собой завязывающиеся в косу… И титр «Посвящается моему сыну Ивану». По зрительному залу прошла судорога. Зритель не понял этой сентенции. Я, признаться, тоже…

Премьера (РФ): 31 марта 2011, «Наше кино»

Производство: Россия, 2010
Жанр: Комедия
Режиссер: Григорий Константинопольский
Оператор: Юрий Клименко
Сценарий: Григорий Константинопольский

В ролях: Екатерина Вилкова, Александр Стриженов, Кристина Бабушкина, Павел Деревянко, Юрий Колокольников, Константин Мурзенко, Светлана Бельская