index-art

В фильмографии Алексея Германа раздел «режиссер» оказался самым коротким, не считая разве что рубрики «директор фильма», где всего два пункта, но и как актер, и как сценарист Герман-старший оказался плодовитее, чем как постановщик. А я привык думать, что видел все картины Германа, благо, как в том анекдоте, «их и было фыфыри», ну кроме, конечно, последней, «Арканарской резни», а также первой, сделанной в соавторстве. Про «Седьмой спутник» я и узнал только пару лет назад в связи с премьерой нового произведения Геннадия Полоки «Око за око», представляя которое (а с тех пор, кстати, про него и слуху не было, что есть, что нет), Полока кроме прочего сетовал, что собирался взяться за экранизацию книжки Бориса Лавренева еще в 1960-е, но тогда работу отдали другому режиссеру.

Тем «другим» как раз стал в свое время Герман, точнее, «другими» – Герман и Аронов. Их фильм называется, в отличие от опуса Полоки, так же, как литературный первоисточник, и посмотрев его, я могу только удивляться, как Полоке хватило смелости, а точнее, наглости браться за собственную версию. Сам факт такой настойчивости, безусловно, усиливает оправданный читательский интерес к творчеству Лавренева, слегка задвинутого в тень, но в наиболее запоминающихся своих сочинениях, новелле «Сорок первый» и пьесе «Разлом», развивавшего те же мотивы, что и в «Седьмом спутнике» (книжку до сих пор не прочитал, но судя по обеим экранизациям, эту штучка в чем-то посильнее, чем «Доктор Живаго» Пастернака), да и опус Полоки, наверное, мог получиться менее беспомощным, неуместным и скучным, чем вышел по факту, но в любом случае «Седьмой спутник» почти полувековой давности и сегодня смотрится современнее по киноязыку и идеологически острее звучит, чем позапрошлогоднее «Око за око». Во второй половине 1960-х вообще возникла необходимость (и возможность, ненадолго) нового взгляда не столько даже на революцию, ревизии не подвергавшейся, сколько на гражданскую войну. Вернее сказать, не совсем нового, но отчасти выходящего за рамки закостеневшей за несколько десятилетий догматики, возвращающий к относительно диалектическому подходу, характерному для 1920-х годов. Как и «В огне брода нет» Панфилова, «Седьмой спутник» Германа-Аронова обращается к внутренним психологическим противоречиям, связанным с необходимостью выбора «стороны баррикад».

В центре событий – генерал Адамов, военный юрист и профессор, арестованный вместе с множеством других офицеров и чиновников осенью 1918-го: фильм начинается с упоминания убийств Володарского и Урицкого, с листовки «да здравствует красный террор!» Старый, одинокий и не очень здоровый, Адамов принимает свою судьбу как должное и пытается понять, осмыслить происходящее вокруг. Под арестом он охотно идет на сотрудничество с комендантом, чем навлекает негодование сотоварищей по несчастью, через «не хочу», но выполняет и совсем неприятные обязанности вроде того, что ему приходится зачитывать вслух расстрельные списки. Затем, когда Адамову припоминают, что в 1905 году, в должности военного прокурора, он отказался обвинять двух матросов, не выполнивших «преступный» приказ офицера, и записал «особое мнение», отпускают восвояси, но генеральская квартира заселена пролетариатом, письма покойной жены сожгли по распоряжению преддомкомбеда, прежние друзья боятся и не хотят его принимать, и побродив с тяжелыми настольными часами в руках, единственным (и, конечно, метафоричным) сохранившимся от старого времени имуществом, по ночному промерзлом городу, Адамов возвращается в комендатуру, где не без труда устраивается при тюрьме на должность… прачки. Затем, когда начинается наступление белогвардейцев и большевики предлагают бывшим офицерам прощение в обмен на участие в обороне Петрограда, Адамов попадается на глаза комиссару и из прачек возвращается в армию, но уже в красную, участвует в трибунале над убийцами членов продотряда, где снова настаивает на законности, снова остается при «особом мнении», и снова безрезультатно – обвиняемого красные расстреливают, а попавшись белым, попадает под расстрел, отказываясь возвращаться к «своим», и сам генерал Адамов.

В главной роли у Германа и Аронова – Андрей Попов, грандиозный актер, чье имя сегодня почти забыто, не упоминается и в связи с куда более популярными, чем «Седьмой спутник», фильмами – «Сватовством гусара», например. Адамов – не единственный характер аналогичного плана в его творческой биографии, десятью годами позже в телеспектакле «Любовь Яровая» он сыграл профессора Горностаева, так же как и генерал Адамов, растерянного перед реалиями гражданской войны, по-интеллигентски и старый мир отвергающего, и от нового претерпевающего страдания, и кстати, «Любовь Яровая» Виктора Турбина с Инной Чуриковой в заглавной роли представляет взгляд на гражданской войны примерно с тех же позиций, что и в «Седьмом спутнике», только еще более резко выраженный.

В эпизодах – первостатейные кинозвезды: попавшего под расстрел за разбой уголовника Турку играет неузнаваемый в пластическом гриме (вся рожа в шрамах) и при длиннющих черных усах Георгий Юматов, комиссара в кожаной фуражке – Алексей Баталов, именно с ним у персонажа Андрея Попова происходит короткий, но знаменательный диалог, когда комиссар видит генерала-прачку за стиркой арестантского тряпья:

- Это форма протеста?

- Нет, это форма существования.

Георгий Штиль, актер «золотого века» БДТ – в роли Акимки, последнего «спутника» Адамова, белогвардейцы ведут их на расстрел вместе, но еще до этого, скрываясь в лесу, Адамов имеет с Акимкой удивительную беседу, в которой сегодня можно услышать какие-то германовские предчувствия. Акимка задает вопрос, не столько Адамову, сколько себе, риторический: «Есть Бог или только один воздух?» и генерал-юрист, как большая часть дореволюционной интеллигенции и аристократии, человек не шибко верующий и озабоченный религиозными проблемами, изумляется, слыша такое от большевика-красноармейца, на каковое обстоятельство Акимке и указывает. Акимка же поясняет товарищу-его превосходительству: «Трудно сразу без Бога».

А какой замечательный типаж старой аристократки, вынужденной при военном коммунизме заниматься изготовлением искусственных цветов, чтоб не умереть с голоду, создает Софья Гиацинтова! Ее старуха – на первый взгляд безобидная полумаразматичка, не узнающая Адамова, старого друга сына, по мере их диалога в ней проявляется характер дамы из старой военной семьи, а после того, как Адамов уходит, выясняется, что она лишь притворялась, укрывая не успевшего бежать сына-офицера, и все это – за две-три минуты.

Вообще «Седьмой спутник», не в пример «Око за око» – вещь лаконичная, динамичная, вместе с тем полная внутреннего напряжения, с одной стороны, и «воздушных камер», пауз, передышек (чудесный момент – среди ночи в арестантской, которой служит роскошный колонный зал с позолотой, один из офицеров садится за рояль…), позволяющих ощущать в так или иначе компромиссной картине, иной она в 1967 году быть не могла, и ритм истории, и пульс жизни. Хронометраж фильма Полоки почти в полтора раза больше, а вмещает те же самые события, его пересказ сюжета Лавренева ничуть не подробнее. Но поразительно, что Полока, обращающийся к теме и материалу гражданской войны сто лет спустя, из 21-го века, когда уже окончательно и всем стало ясно то «будущее», о котором размышляют лавреневские персонажи, менее свободен от иллюзий, чем режиссеры 1960-х годов. Во всяком случае Полока до такой степени стремится оправдать Адамова в его решимости служить новой власти, как служил прежней, под предлогом, мол, власть меняется, а Россия остается (это такая сегодня и на официальном уровне, и в интеллигентских головах, возобладала фантазия, оправдывающая, в принципе, все что угодно и кого угодно; вот бы немцам поучиться у русской интеллигенции эдакому патриотизму, американцам, англичанам), что можно подумать, для него остается неведомой траектория небесного тела, вовлекшего Адамова в свою орбиту, превратившего мыслящего человека в покорного «космическим» законам «спутника» – если возвращаться к символическому плану сюжета, ключом к которому служит заглавие книги. В фильме 1967 года, хотя ни Герман с Ароновым, ни тем более Лавренев точно еще не могли предугадать, чем закончится эксперимент, начавшийся в 1917 (сегодня задним числом можно говорить, что эксперимент закончился гораздо раньше, окончательно – к середине 1930-х, но тогда в подобном разрезе вряд ли кто был способен мыслить), нет и намека на пафос в духе «оптимистической трагедии», трагедия – в полной мере, оптимизма – ноль. В «Седьмом спутнике» со всей очевидностью показано, что утопия о построении небывалого государства и общества на основах равенства и справедливости перспектив не имеет. Но более того, у России нет перспектив при любом развитии событий, победят ли белые, красные, монархисты, кадеты или эсеры, учредительное собрание или самодержавие-православие.

Собственно, отсутствие у России какого-либо будущего, обусловленное не конкретной военно-политической и социо-культурной ситуацией, а самой историей и природой, независимо от того, возьмут верх белые или красные, русские или немцы, бандиты или милиционеры, сталинские палачи или их жертвы – инвариантный подтекст всех фильмов Германа. Просто в «Седьмом спутнике» он выражен максимально доходчиво и адекватно, к тому же на «субстрате», как историческом, так и литературном, связанном с самыми истоками советской государственной мифологии. Впоследствии уже Герман начнет наводить морок, и простые, в общем, мысли, облекать в изощренные художественные формы, за которыми, по большому счету, самые расхожие интеллигентские благоглупости иной раз могут показаться откровениями. Тогда как на деле за изящной дымкой что в «Проверках», что в «Хрусталеве» искусно скрыты одни только пошлые штампы. Рискну предположить, что к последнему опусу Германа это относится в еще большей степени, однако не видел же пока и не стану зря врать. Зато пересмотрел «Лапшина» – не целиком, но достаточно большой кусок, целиком эти маньеристские шедевры, каждым кадром и звуком настаивающие, буквально кричащие о своей шедевральности, мне глядеть по следующему кругу уже невмоготу. И так обидно стало: выдающийся художник, а в голове ничего, кроме ерунды, с которой он, такой весь нон-конформист и хулиган, прекрасно вписался в современный иконостас, превратившись даже не в седьмой, а в семьсот семьдесят седьмой спутник все того же бесформенного, в никуда мчащегося тела; огромный талант, приложенный к столь неглубокому уму, бессознательно позволяющий собой и своими порождениями манипулировать.

Автор: © Вячеслав Шадронов

Производство: СССР, 1967
Жанр: драма
Продолжительность: 89 мин.
Режиссер: Григорий Аронов, Алексей Герман
Сценарий: Эдгар Дубровский, Юрий Клепиков, Борис Лавренев
Оператор: Эдуард Розовский

В ролях: Андрей Попов, Александр Анисимов, Георгий Штиль, Петр Чернов, Владимир Осенев, Софья Гиацинтова, Георгий Юматов, Алексей Баталов