index-art

Три шатра, выполненные в виде дамских платьев фасона 18 века, наверху, как коронами увенчанные корсажами – это декорации, в первый день премьеры застрявшие из-за вулкана в аэропорту Европы.  Каркас шатров сделан из легких алюминиевых  трубок, и они легким движением руки передвигаются героями из одной части сцены в другую. Под центральным – двуспальная кровать с балдахином, под левым и правым, они размером чуть меньше, кабинет Казановы-писателя, и его Гардеробная. Для мирового турне, в рамках которого спектакль заехал в Москву – это очень удобно. Для избалованной последователями Шейнциса столичной публики – куцевато.

Костюмы, тоже в первый день утерянные – хороши. Но почти все они, выполненные в стиле 18 века, с кринолинами, вышивкой, воланами, париками и ожерельями-склаважами, будто предназначены для того, чтобы их снимали: количество сцен с раздеванием, имитацией полового акта и поцелуями в этом спектакле весомо. И зрители вдоволь могли полюбоваться на французскую моду нижнего белья той эпохи. Надо сказать – прелестное зрелище: ажурные чулки, подвязки, корсажи и ленты, кружева!  Но, если в спектаклях Романа Виктюка, чей творческий вечер шел в этот же вечер в музее Бахрушина, полуголые красавцы вписываются в сильную режиссерскую логику, то логики, да и режиссуры в привычном для нас понимании в «Вариациях Джакомо» не было вовсе.

Самый убедительный и интересный момент спектакля состоялся в первые 5 минут. Малкович-Казанова падает, сраженный припадком. И все бы ничего, ну умирает постаревший Казанова, но тут к нему с криком «Джон» бросается Дапкунайте-графиня, оркестр бросает играть, а дирижер Мартин Хазельбёк дирижировать, все вытягивают головы в сторону сцены, по зрительским рядам идет тихий гул, на сцену выкатывают современную каталку, за ней бежит помреж, все охают и ахают, а моя соседка, успокаивая, видимо и себя и нас говорит довольно громко: «Это у них так задумано! Это по сценарию! Об этом писали!». Да, писали. Но – похулиганили не плохо. Ползала купилось и сопереживало актеру Джону Малковичу.

Дапкунайте была похожа на бесёнка: в роли графини – наигранно чопорна и серьезна, в роли пажа из Фигаро волшебна и непосредственна, в роли кастрата-девушки мила и очаровательна. Малкович поразил тем, что ничем не поразил. Запоминаются его хождения по сцене из одного угла в другой (ну где, где режиссура?) и философские монологи на английском, которые не полностью переведенные на суфлере теряют часть заложенного в них смысла Какие-то сцены теряют и часть заложенного в них юмора: в зале то там, то тут раздавался смех, но эти люди явно знали английский язык, на котором шла драматическая часть спектакля. Оперная же – на привычном итальянском, где с сурдопереводом та же беда – лишь половина текстов.

Эта постановка анонсировалась как смесь оперы с драмой, ведь Малкович и Дапкунайте играют своих героев, в то время как поют Клуссман и Бондаренко. Но если последние выполнили задачу на 200%, так как и спели, и при этом, что редкость, еще и хорошо сыграли своих героев, то первую пару подвело отсутствие внятно выстроенной драматургии. Да и сценарий подкачал. Ощущение, что драматические куски и диалоги придуманы для связки оперных отрывков, а не наоброт: ариями разбавлен и дополен сюжет.

Софи Клуссман говорила на пресс-конференции о том, что всегда мечтала играть на сцене, и этот спектакль подарил ей такую возможность. Что ж, это тот случай, когда любуешься и голосом, и самой актрисой:  что поющая, что говорящая текст, что в платье, что без – Софи была бесподобна! Андрея Бондаренко грим слегка старит. На пресс-конференции он был вдвое моложе. Но вопросов к нему не было, все сливки собрал Малкович. И Клуссман, и Бондаренко удивили не раз тем, как им удается в положении лежа, чего повторюсь в спектакле с избытком, не сбиваться и ровно заканчивать оперные партии.

Сюжет начинается с того момента, когда постаревший Казанова (ему за 70) работает библиотекарем у графа фон Вальдштейна. К нему в гости за несколько сот верст (что его удивляет) приезжает графиня Изабелла. Она знаменита тем, что записала мемуары графа Калиостро, за публикацию которых  сама Екатерина Великая пожаловала ей пожизненную ренту. Казанова хоть и стар, но проницателен, он понимает, что прекрасной графине нужны его рукописи, его мемуары. И он играет с ней в игру: отдайся мне – напишешь книгу. Графиня, при каждом удобном случае, пробирается к рукописям Казановы и с интересом их читает, а перед зрителями разыгрываются сюжеты прошлого из жизни кавалера де Сенгальта. Именно такое имя сочинил себе не родовитый синьор Казанова, чтобы быть вхожим в высшее общество: Сенгальт означает «поневоле», то есть вынужденный титул. Из того, что запоминается – история про то, как Казанова собрался однажды жениться на юной красавице Леонидии, а приехавшая на свадьбу мать невесты обрадовала молодых известием о том, что они друг другу отец и дочь. А продолжается история, читая которую графиня комментирует: «Ну и семейка!», спустя 6 лет. Леонидия замужем за князем ли, графом ли, но он стар и уже немощен, поэтому она просит у отца помощи в деликатном деле: и рожает от него спустя 9 месяцев ребенка. Сцена в гроте между любовниками отцом и дочерью заканчивается словами: мы не чувствуем раскаянья, хоть и согрешили, ибо любовь над всем витает.  Некоторые любовные мизансцены мне понравились, так графиня Изабелла (Дапкунайте), под натиском Казановы (Малковича) превращается в графиню из Фигаро, а из под ее юбки выныривает юный Керубино (Софи Клуссман). Дальше идет ария в исполнении Софи, на протяжении которой она раздевает Ингеборгу, раздевается сама, пока их не застает с поличным граф (Бондаренко). Быстро Софи перевоплощается в графиню, а Ингеборга уже в костюме пажа. А некоторые сцены, как с накладным членом (в сцене в кастратом-Дапкунайте) или с презервативами фасона 18 века, заставили морщится: предполагалось что это рассмешит, но получается пошловато.

В анонсе спектакля предлагалось даже тем, кто никогда раньше не интересовался классической музыкой «прочувствовать фантастичные оперные сцены Моцарта благодаря необычному сочетанию напряженной драмы с оперным  вокалом». Что ж, хороший продюсерский ход, публика драматических театров гораздо шире, нежели оперы, и привлечь новый контингент посредством скрещивания оперы с драмой идея хорошая. Только хотелось бы, чтобы эта драма таки осталась на сцене. После окончания всего действа для себя лично я решила, что отдельно и с большим удовольствием схожу на «неразбавленного» Моцарта, благо это мой любимый композитор. А вот на Малковича, и Дапкунайте, с большим удовольствием сходила бы на другую драму. Возможно, есть в его репертуаре роли и посильнее Казановы из «Вариаций Джакомо», в кино-то они есть точно.

Спектакль «Вариации Джакомо».

Режиссер: Михаэль Штурмингер
В ролях: Джон Малкович, Ингеборга Дапкунайте, Софи Клуссман, Андрей Бондаренко.

Гастроли в Москве в рамках фестиваля «Черешневый лес».